Хенни Сендер представляет Чжу Миня — «международного гражданского служащего» из Китая, который наводит мосты с Западом.
Ситуация в мире никогда не складывалась так, как того хотели бы экономисты. Однако то, что происходит в мире сегодня, по-видимому, является полной противоположностью тому, во что верит и над чем продолжает трудиться Чжу Минь — как во время своего длительного пребывания в руководстве МВФ, так и работая в центре стратегических обсуждений в Пекине.
МВФ, как и сам Чжу, всегда выступал за мир без границ, в котором капитал, люди, технологии и торговые потоки перемещаются достаточно свободно. Поэтому неудивительно, что, по мнению Чжу, наиболее серьезной проблемой, с которой сталкивается поляризованный мир сегодня, равно как и сам МВФ, — это антиглобализация.
«Мир изменился, — признает Чжу, — однако он все еще нуждается в международной организации и надежном посреднике по вопросам государственной политики. С тех пор как я начал работать в МВФ, я выступаю за сотрудничество и финансовую стабильность. Мы чрезвычайно взаимосвязаны; вторичные эффекты отмечаются повсюду».
Чжу мало похож на экономиста-теоретика. Даже сейчас, через восемь лет после того как он покинул МВФ по завершении своего пятилетнего срока на посту заместителя директора-распорядителя, Чжу тесно ассоциирует себя с Фондом. «Он, прежде всего, международный гражданский служащий», — говорит его бывший коллега Ян Лю, занимающий в настоящее время должность заместителя генерального юрисконсульта МВФ.
Чжу родился в Шанхае в 1952 году в разгар культурной революции, где позднее, в 1982 году, получил диплом экономиста в престижном Фуданьском университете. После того как в Китае смягчились ограничения, Чжу переехал в США, где он получил степень магистра государственного управления в Принстонском университете и докторскую степень по экономике в Университете Джонса Хопкинса. В начале 1990-х годов он работал экономистом во Всемирном банке, после чего вернулся в Китай, чтобы, по его словам, помочь стране избавиться от бедности, о которой он знал не понаслышке.
Пройдя все ступени карьерной лестницы в государственном Банке Китая, он стал заместителем председателя Народного банка Китая в 2009 году.
По мере усиления экономического влияния Китая для МВФ неизбежно вставал вопрос о назначении высокопоставленного официального лица из Китая на должность в Вашингтоне. Однако в 2010 году, когда Чжу, которому в тот момент было 58 лет, стал советником по особым вопросам занимавшего в то время должность директора-распорядителя Доминика Стросс-Кана, а затем занял должность заместителя директора-распорядителя в аппарате Кристин Лагард, никто не мог предположить, насколько быстро Чжу сможет привыкнуть к новой стране и как быстро он сможет сделать МВФ более чутким к потребностям всех своих государств-членов.
«Минь подобен воде», — говорит Сидхарт Тивари, который в то время был директором Департамента по вопросам стратегии, политики и анализа МВФ, имея в виду способность Чжу адаптироваться и преодолевать даже самые трудные обстоятельства.
«Он выходец из китайской внутригосударственной системы…и тем не менее он смог полностью интегрироваться в международную финансовую систему и адаптироваться к работе в уникальной организации. Он является воплощением того, что разнообразие сплачивает, а не разобщает».
Вместе с тем привязанность Чжу к Фонду отнюдь не безусловна. Он полагает, что МВФ необходимо перестроиться, чтобы быть способным противостоять проблемам, с которыми сталкивается как весь мир, так и сама организация, и сохранять актуальность, выполняя роль беспристрастного посредника. «МВФ нужно думать о собственной независимости и идентичности и приверженности общим глобальным целям, — добавляет он. — Фонду необходимо обрести новое лицо».
Но сможет ли он это сделать? И допустит ли это его самый крупный акционер — США?
С тех пор как Чжу покинул МВФ, в Китае многое изменилось, в то время как Фонда изменения почти не коснулись. «Минь олицетворяет собой период экономического бума в Китае. Его формирование как личности происходило в то время, когда всех заботил вопрос об экономическом росте и реформах, — говорит бывший сотрудник МВФ, хорошо знакомый с жизнью в Пекине. — Речь шла об интеграции Китая в мировую экономику и о технократической системе государственного управления в Пекине».
Культурная революция
Как и многие представители городских элит его поколения, Чжу редко вспоминает о суровых условиях, в которых он воспитывался, когда рос в Шанхае во время культурной революции. «Культурная революция означала страдание, — говорит Лю. — Она вас либо уничтожала, либо закаляла».
На протяжении большей части того беспокойного десятилетия — с середины 1960-х до середины 1970-х годов — Чжу работал на рыбном консервном заводе в городе. По крайней мере, ему больше повезло, чем его брату, которого отправили в сельскую местность в обедневшей провинции Аньхой. Ни тот, ни другой брат так и не закончили школу, но оба смогли поступить в Фуданьский университет после десятилетнего перерыва, в течение которого университеты были закрыты.
Тем не менее, по крайней мере внешне, Чжу почти не демонстрирует следы пережитых тягот, выпавших на долю его поколения, в отличие от его сверстников, которые не скрывают гнева из-за утраты лучших лет молодости и доверия к чему-либо, кроме самых близких.
«Он похож на yuan hua, — говорит Хелен Киао, руководитель отдела стран Азии в Банке Америки, работающая в САР Гонконг, объясняя, что он подобен гальке в потоке воды, которая за годы испытаний становится более гладкой. — Как и многие жители Шанхая, он не любит говорить о том, что повлияло на его становление».
Хотя сам Чжу никогда этого не признает, ему совсем не присущи характерные черты, которые многие на Западе (справедливо или нет) приписывают представителям элиты в правительстве материковой части правительства: иерархия, негибкость, язык политкорректных кампаний. Он же является едва ли не воплощением скромности.
Чжу чаще всего связывают с бывшим председателем центрального банка Чжоу Сяочуанем за их общую склонность к идеализму и стремление к изменениям. Однако стиль управления этих двух высокопоставленных чиновников заметно отличается. «Минь всегда был членом команды. Он выполнял роль советника и предпочитал более мягкий подход», — говорит бывший сотрудник МВФ. — Напротив, Чжоу всегда был сторонником решительных реформ и всегда был на виду».
В МВФ Чжу сразу запомнился своими ключевыми инициативами. В первый год он добился пересмотра долей квот на 6 процентов в пользу стран с формирующимся рынком и развивающихся стран, предоставив им больше влияния в организации. Затем, в 2015 году он добивался включения китайского юаня в корзину валют, определяющих стоимость специальных прав заимствования — международных резервных активов, созданных МВФ. Обе эти реформы имели важное значение.
В то время, когда от МВФ настоятельно требовали оказать помощь в урегулировании долгового кризиса в еврозоне, Чжу сыграл решающую роль, убедив Китай внести вклад в общее дело в размере 45 млрд долларов США. «Это был крупнейший вклад, — вспоминает Тивари. — Мало кому из представителей Китая удалось бы это сделать».
Чжу всегда умел работать в команде и одновременно был прагматиком, даже когда предпочитал оставаться в тени. «Организация всегда было очень негибкой, — говорит еще один бывший сотрудник МВФ, имеющий большой опыт работы в материковой части страны. — Он стремился достичь результата там, где он мог повлиять на ситуацию. Именно он добивался предоставления голоса небольшим островным государствам-членам Фонда.
Помимо этого, Чжу принимал участие в местной общественной жизни в Вашингтоне. Он неизменно участвовал в волонтерских проектах, которые так характерны для американской жизни, создал клуб любителей книг (вдохновленный примером двух сыновей своего секретаря Малини Рамискал), а по выходным помогал ремонтировать и восстанавливать жилье в более бедных районах своего нового «родного» города.
По завершении срока службы, прежде чем вернуться в Пекин, он преподнес подарки всем — от электрика, который менял лампочки у него в офисе, до Тивари. (Он подарил Тивари огромную вазу, выполненную в технике клуазоне, стоявшую у него в офисе. Каждые четыре года Рамискал, отмечающая свой день рождения в високосный год, получает букет цветов от своего бывшего начальника).
Миссия реформирования
Прошло восемь лет, с тех пор как Чжу вернулся в Пекин, где он сейчас занимает должность заместителя председателя исследовательского центра под названием Китайский центр международных экономических обменов. Однако он продолжает выполнять свою миссию по реформированию МВФ.
Между тем его призыв к глубоким переменам звучит не в самый удачный момент. Это связано с тем, что основной голос в МВФ принадлежит США, которые все больше склоняются в сторону популизма и протекционизма. В связи с этим возникает вопрос, может ли МВФ фактически распоряжаться своей судьбой — при условии, что у него есть такое намерение.
Так, несмотря на свою так называемую исключительность (термин, которого Чжу избегает), США сегодня постепенно утрачивают экономическую власть в мире. Однако права голоса в МВФ не отражают реальность, которая заключается в том, что половина мирового ВВП приходится на страны с формирующимся рынком. «Структура управления и права голоса намного отстают от реального положения дел», — говорит Чжу.
Сегодня «ни одна страна не страдает больше, чем Китай, из-за неспособности адаптироваться к этой новой экономической реальности», — говорит еще один бывший сотрудник МВФ, который рассказывал о Чжу. — Такова точка зрения в Китае и в странах Глобального Юга».
Более того, позиция Чжу, по крайней мере косвенно, ставит под сомнение доминирующую роль США — пусть даже и так, чтобы найти отклик в развивающихся странах. Например, его смущает преобладание доллара США, имеющего статус единственной резервной валюты в мире, несмотря на разросшийся баланс ФРС и огромный размер государственного долга. Он бы предпочел, чтобы специальные права заимствования стали более ликвидными и могли обращаться на рынке.
Он также считает, что нужды государств-членов с формирующимся рынком в значительной степени отличны от гораздо более узких потребностей небольшой группы стран с развитой рыночной экономикой, которые определяли повестку МВФ в прошлом. Организация обязана расширить свой мандат, включив в него, помимо традиционно приоритетных вопросов сальдо счета текущих операций, баланса бюджета и валютных курсов, политику с акцентом на обеспечении рабочих мест в развивающихся странах и сокращении неравенства по доходам. «Мне потребовалось два с половиной года, чтобы убедить совет согласиться с этим», — отмечает он сухо.
Помимо этого, Чжу хотел бы, чтобы МВФ создал систему раннего реагирования на зарождающиеся кризисные явления и затем содействовал укреплению устойчивости в рамках создания региональных систем защиты. (По примеру Чиангмайской инициативы, образованной вскоре после Азиатского финансового кризиса для предоставления многосторонних свопов между государствами Юго-Восточной Азии, Японии, Южной Кореи и Китая, которая по замыслу должна была отчасти ослабить зависимость от МВФ). Чжу формулирует еще более амбициозную цель — наделить МВФ функцией координатора в поддержке углеродной нейтральности, учитывая, что и государства, и рынки капитала не справились с преодолением климатического риска. «Всемирный банк умеет реализовывать проекты, — говорит он. — Но кто сможет поддерживать глобальную бюджетную политику для финансирования переходного периода? Таких организаций нет».
Насколько реалистичен такой громкий призыв к действию? Многие рекомендации выходят далеко за пределы ограниченной роли, которой МВФ обладает сегодня. Кроме того, неясно, есть ли у какой-либо международной организации возможности, о которых говорит Чжу.
Конструктивное сотрудничество
В конечном счете Чжу может считать себя реформатором, работающим на благо всего мира, где страны сотрудничают для формирования устойчивой финансовой системы и где капитал перемещается бесперебойно и эффективно для поддержки производительного роста. В то же время он живет и в китайском мире.
«Он всегда выступал за международную гармонию», — говорит Эсвар Прасад, знакомый с Чжу со времени их совместной работы в МВФ. — Он хочет, чтобы Китай играл конструктивную роль и проводил взвешенный диалог по таким вопросам, как реформирование международной валютной системы».
Однако эта миссия сегодня осложняется в связи с противоречиями между МВФ и Пекином, связанными с ролью Китая в урегулировании долга с участием третьих стран и с экономической политикой, проводимой правительством материковой части Китая, которую критикует МВФ. Более того, по мере усиления поляризации в мире неясно, будет ли такая взвешенная точка зрения рассматриваться в Китае как отступление от официальной линии, в то время как на Западе это может быть воспринято как выражение официальной позиции Пекина.
Именно роль посредника, которую Чжу выполнял в прошлом, отличает его от всех остальных. Может ли Чжу, который всегда был посредником между Китаем и Западом, добиться консенсуса между Китаем и МВФ?
«Он понимал два мира и говорил на двух языках», — говорит один из бывших сотрудников МВФ. — Однако те, кто мог бы сыграть такую роль, сегодня отчасти утратили влияние. Когда остается меньше людей, готовых выполнить эту миссию, без таких посредников с обеих сторон, как Минь, велика вероятность чудовищных разногласий».
Между тем Чжу сохраняет оптимизм и терпение. «Он всегда говорил нам, что для того чтобы сдвинуть гору с места, могут потребоваться годы, — говорит Лю из МВФ. — Но если нужно столько времени, чтобы сдвинуть гору с места, не надо ждать, а надо двигаться самому».
ХЕННИ СЕНДЕР — финансовый журналист и основатель Apsara Advisory, консалтинговой финансовой компании в Нью-Йорке.
Мнения, выраженные в статьях и других материалах, принадлежат авторам и не обязательно отражают политику МВФ.
