Стефани Станчева рассказывает о том, как обеспечивать налоговые поступления, не подавляя стимулы к инновационной деятельности.

На фасаде здания Налоговой службы США в Вашингтоне высечены слова, отражающие предназначение этого ведомства: «Налоги — это плата за цивилизованное общество». Эта мысль принадлежит Оливеру Уэнделлу Холмсу-младшему, члену Верховного суда США в начале XX века. Однако уже в наше время некоторые влиятельные фигуры, например Стив Джобс, утверждали, что именно инновации позволяют обществу действительно развиваться. «Инновации отличают лидеров от последователей», — говорил Джобс. Но что происходит, когда эти две задачи вступают в противоречие... когда налоги начинают подавлять инновационную деятельность?

Стефани Станчева стремится понять, каким образом налоговая политика стимулирует или подрывает инновационный дух — этой теме посвящены исследования Лаборатории социальной экономики Гарвардского университета, основателем которой она является. Интерес к экономике проявился у нее давно, еще когда она росла в 1990-е годы в Болгарии, охваченной гиперинфляцией. Впоследствии она жила во Франции и в Восточной Германии, где столкнулась с новыми экономическими «головоломками». Станчевой было суждено стать экономистом, и в последующие годы она добилась блестящих научных результатов.

За работу по вопросам налогообложения и инноваций она была удостоена в 2025 году медали Джона Бейтса Кларка — награды, которую называют «малым Нобелем», — присуждаемой экономистам в возрасте до 40 лет за наиболее значительный вклад в экономическую мысль и науку.

Ее свежий исследовательский взгляд позволил по-новому осмыслить такие явления, как концепция игры с нулевой суммой — подход, который ставит под сомнение традиционные представления об экономическом росте и, по словам Станчевой, помогает объяснить факторы, формирующие восприятие экономической политики молодыми поколениями.

Стефани Станчева, профессор кафедры политической экономии им. Натаниэля Роупса Гарвардского университета, беседовала с корреспондентом «Финансов и развития» Родой Меткалф о старых и новых подходах в экономической политике.

 

ФиР: Вы принимали участие во многих интересных исследованиях, но ваша работа по налогообложению и инновациям получила особенно большой отклик. Как эти два аспекта связаны между собой?

СС: Связь действительно существенная. Инноваторы и изобретатели — такие же экономические агенты, как и все остальные, и они реагируют на экономические стимулы и вознаграждения. В наших исследованиях показано влияние налогообложения на изобретателей в США начиная еще с 1930-х годов. Нас интересовало, как налоги влияли на количество инноваций, на их географическое распределение по штатам и на их качество. Мы обнаружили, что налогообложение негативно сказывается на инновациях — как на их количестве (выражаемом числом патентов), так и на территориальном распределении. Штаты с более высокими ставками личного, но особенно корпоративного, подоходного налога уступали в плане инновационной активности штатам с более низкими ставками.

 

ФиР: Получается, что для стимулирования инноваций и привлечения стартапов достаточно просто снизить налоги?

СС: Это не так просто, поскольку налогообложение выполняет важную функцию. Оно обеспечивает поступления в бюджет, необходимые для финансирования приоритетных государственных расходов. Если штат предлагает много благоприятных условий, что измеряется, среди прочего, и числом уже находящихся там изобретателей или существующей научно-исследовательской инфраструктурой, это смягчает негативный эффект более высоких налогов. Калифорния, например, отличается относительно высокими налогами. И тем не менее инноваторы стремятся туда, поскольку там уже сложился мощный центр инноваций и существует множество благоприятных условий, частично финансируемых за счет высоких налогов. Аналогичная ситуация наблюдается и в других странах с высокой патентной активностью, например, в странах Западной Европы и в Канаде. «Суперзвезды» среди изобретателей отличаются высокой мобильностью и чувствительностью к налогам. Эффект миграции особенно выражен в случае высококвалифицированных изобретателей.

При выборе политики это подводит к следующему выводу: учитывая необходимость налогов по самым разным причинам, важно ограничить их негативное экономическое воздействие. Ключевое значение имеет то, как расходуются налоговые поступления. Расходы на развитие научно-исследовательской и инновационной инфраструктуры повышают привлекательность региона, что позволяет штату или стране сохранять относительно высокие налоги без потери всего инновационного потенциала.

 

ФиР: Налогообложение — сквозная тема ваших исследований. Чем оно так интересно?

СС: Ну кому же нравятся налоги? Однако они влияют на очень многие аспекты нашей жизни. Грамотно построенная налоговая система способна стимулировать экономический рост и социальную справедливость, обеспечивать качественную инфраструктуру и общественные услуги, тогда как непродуманная система может вызвать целый каскад негативных последствий, тормозящих экономическое развитие. Налогообложение — это мощнейший инструмент, который необходимо изучать и правильно применять.

 

ФиР: Одной из особенностей, отличающих ваши исследования, является использование опросов. Метод не новый, но ваш подход к нему несколько иной. Можете пояснить?

СС: Опросы используются в экономике уже очень давно, но есть аспекты, которые не увидишь в данных, даже самых качественных. Речь идет о мышлении людей, их субъективном восприятии, убеждениях, психологических установках. Поэтому так важны опросы, которые мы проводим в Лаборатории социальной экономики. Мы пытаемся понять, как люди мыслят об экономических проблемах и мерах экономической политики. Мы подробно анализируем, как именно люди рассуждают, почему они приходят к тем или иным выводам, почему придерживаются одних взглядов, а не других. Также наши опросы обычно включают экспериментальные элементы: часть респондентов получает одну информацию, а часть — другую. Это позволяет проследить, что меняется под воздействием дополнительной информации или при иной формулировке вопроса. Так мы создаем массивы данных о чем-то не совсем обычном: что происходит в сознании людей. Мы можем провести их количественный анализ, выявить закономерности и причинно-следственные связи. Из этого можно извлечь множество выводов.

 

ФиР: Вы не могли бы привести пример?

СС: Мы пытались определить отношение людей в 20 странах к ключевым мерам климатической политики. Один из вопросов касался выбора между налогообложением загрязняющей деятельности и ее прямым запретом. Следует ли облагать налогом автомобили, загрязняющие окружающую среду, но позволить приобретать их тем, кто готов платить соответствующую цену? Или же их нужно полностью запретить? Экономическая теория утверждает, что налог более эффективен, чем полный запрет. Но люди думают иначе, и наши опросы позволяют понять, почему. Выяснилось, что решающим для многих является представление о справедливости. Людям кажется несправедливым, что богатые могут просто заплатить за право загрязнять, тогда как остальные лишены такой возможности. Поэтому полный запрет воспринимается как более справедливое решение.

 

ФиР: В другом вашем исследовании утверждается, что все больше людей рассуждает с позиции игры с нулевой суммой. Что это значит?

СС: Рассуждение по логике игры с нулевой суммой — это представление о том, что выигрыш одного участника или группы неизбежно означает проигрыш другого. Это уверенность в том, что количество доступных благ ограничено. Если вы возьмете кусок пирога побольше, значит, мне достанется меньший кусок. Это противоположно рассуждению с «положительной суммой» — представлению о том, что стороны могут увеличить «пирог», не вступая в прямую конкуренцию. Нашей задачей было изучить, как это мышление распределяется в США между различным группами населения, разными поколениями и регионами, каковы его источники и как оно влияет на отношение к проводимой политике. Выяснилось, что в США логика игры с нулевой суммы гораздо чаще встречается в среде молодежи. Это может показаться неожиданным, но аналогичная картина наблюдается и в других развитых странах. Экономическая среда имеет огромное значение: те, кто вырос в условиях низких темпов роста и ограниченной социальной мобильности (как сегодняшние молодые поколения в США), чаще мыслит категориями игры с нулевой суммой.

В странах с формирующимися рынками, где экономический рост и мобильность выше, чем когда-либо, наблюдается обратная ситуация. Молодые люди в этих странах в меньшей степени склонны рассуждать в рамках игры с нулевой суммой, чем старшее поколение. Однако экономическая среда имеет значение и на индивидуальном уровне. Человек из семьи, испытавшей социальный подъем, менее склонен рассуждать по логике игры с нулевой суммой.

 

ФиР: Вам не кажется, что это приведет к дальнейшей политизации дискуссий о выборе экономической политики?

СС: Примечательно, что восприятие экономики как игры с нулевой суммой, в отличие от многих других явлений, наблюдаемых сегодня, не является вопросом политических пристрастий: это в равной мере распространено по обе стороны политического спектра. Нельзя сказать, что одна политическая группа в большей степени склонна к игре с нулевой суммой, чем другая. Но это во многом объясняет различия во мнениях среди сторонников одной партии. Так, приверженцы концепции игры с нулевой суммой выступают за более активное вмешательство государства в целях защиты сегмента населения, проигрывающего от подобной ситуации. Они также поддерживают перераспределение доходов, исходя из того, что рост благосостояния богатых происходит за счет бедных. Это представляется интересным в контексте того, что молодые поколения сегодня более склонны придерживаться концепции игры с нулевой суммой. Как это может отразиться на экономической политике в будущем?

Мнения, выраженные в статьях и других материалах, принадлежат авторам и не обязательно отражают политику МВФ.