Капитализм, как его понимал Адам Смит, требует ограничений для рынков, а не слепой веры в них.

Сухой текст ученого-экономиста обычно выигрывает от выразительной метафоры. Однако нам всем было бы лучше, если бы Адам Смит не упоминал о «невидимой руке». Он не подразумевал под ней ничего особенного: он использовал этот термин всего один раз за все два тома «Богатства народов» и еще один раз, в совершенно ином контексте, в «Теории нравственных чувств». Однако во второй половине XX века экономисты построили вокруг этого выражения целую картину мира, породив беспочвенное предположение о том, что, по словам бывшего сенатора США Пэта Туми, «капитализм — это не что иное, как экономическая свобода», что, если не вмешиваться, он просто работает. Подобно мультипликационному герою Хитрому койоту, они выдвигали ничем не обоснованные планы. За тем исключением, что, когда обнаруживалось их безрассудство, на дно пропасти падали не сами экономисты, а среднестатистический гражданин.

Для понимания термина необходимо сначала взглянуть на него в естественном контексте: «Предпочитая оказывать поддержку отечественному производству, а не иностранному, он имеет в виду лишь свой собственный интерес, — писал Смит, — и осуществляя это производство таким образом, чтобы его продукт обладал максимальной стоимостью, он преследует лишь свою собственную выгоду, причем в этом случае, как и во многих других, он невидимой рукой направляется к цели, которая совсем и не входила в его намерения». Под невидимой рукой понималась не магическая сила, а предпочтение отечественного производства и намерение сосредоточить производство на продукте максимальной стоимости.

Поэтому на протяжении большей части своей истории невидимая рука получала именно столь мало внимания, сколько она заслуживала. Но введите выражение «невидимая рука» в Google Ngram, построив график частоты, с которой оно появляется во всех англоязычных книгах с 1800 года, и сразу после Второй мировой войны употребление этой фразы начинает неумолимо расти. Преисполненные решимости защитить демократический капитализм от энтузиазма по поводу коммунистического централизованного планирования, такие экономисты, как Пол Самуэльсон и Фридрих Хайек, взяли на вооружение метафору Смита и поместили ее в центр своей логики свободного рынка.

Слепая вера

Джонатан Шлефер, много лет занимавший должность редактора журнала Technology Review Массачусетского технологического института, показал, как в книге Самуэльсона «Экономика», впервые опубликованной в 1948 году и на протяжении десятилетий являвшейся основным учебником по этой дисциплине, это скромное наблюдение было превращено в декларацию слепой веры и помещено в центр мировоззрения экономиста. Студенты учили, что Смит написал: «Он имеет в виду лишь свой собственный интерес, лишь свою собственную выгоду. Причем в этом случае он невидимой рукой направляется к цели, которая совсем и не входила в его намерения». Даже без многоточия.

Хайек возвел этот принцип в ранг религии, исповедуя «веру» в «спонтанные силы». Он с гордостью предположил, что «саморегулирующие силы рынка, особенно в экономической сфере, каким-то образом добьются необходимой адаптации общества к новой обстановке, хотя никто не в силах предсказать, как им это удастся». К 1990-м годам историк экономики Эмити Шлейс смогла написать в газете New York Times, что Адам Смит создал «мощный образ» «невидимой руки, руки свободной торговли, которая приносит волшебный порядок и гармонию в нашу жизнь». То, что раньше было описанием условий, при которых рынки могут способствовать общественному благу, превратилось в утверждение о том, что, независимо от условий, они чудесным образом и автоматически будут это делать.

Однако отбросьте условия Смита, и эта логика сразу же развалится в теории, а на практике она на самом деле рухнула. Если тяжелая, капиталоемкая и трудоемкая работа по добыче природных ресурсов, ведению сельского хозяйства, строительству инфраструктуры и производству продукции обеспечивает наилучшую рентабельность капитала, то предприниматели, преследующие свои частные интересы, действительно будут способствовать общественному благу. Если эти виды деятельности последовательно предлагают менее привлекательные возможности для инвестиций, чем попытка компании-единорога создать облачное приложение, которое за год или два можно масштабировать на миллионы пользователей с помощью всего нескольких сотрудников, капитализм может обеспечить некоторое подобие роста ВВП, но он не принесет результатов в том смысле, который описал Смит и который необходим государству.

Национальный упадок

Если экономический рост и увеличение маржи зависят от инвестиций в повышение производительности труда, то будут происходить инновации, заработная плата будет расти, а благосостояние будет шириться. Однако если компании легче всего смогут наращивать продажи, снижая при этом издержки за счет переноса производства за рубеж для использования иностранной рабочей силы или привозя эту рабочую силу в США, чтобы делать «работу, которые американцы не будут выполнять», капитализм не будет работать. Если наиболее талантливые предприниматели обнаружат, что, торгуя по кругу кипой активов, они могут зарабатывать больше денег, чем делая продуктивные инвестиции в реальную экономику, капитализм не будет работать. Как уже поняли США, рынок принесет прибыль, но также и национальный упадок.

Расспросите экономистов о том, как они могут быть уверены в том, что капитализм обеспечит процветание в условиях глобализации, и объяснение мягко сойдет на нет. Конечно, капитализм может давать результаты, но только при наличии ограничений, которые гарантируют, что возникающая структура торговли действительно взаимовыгодна. В чем выиграет рабочий из Огайо, когда в поисках более высокой прибыли местный инвестор перемещает капитал в Шэньчжэнь? Хайек обещал, что «некоторый необходимый баланс между спросом и предложением, между экспортом и импортом или чем-то подобным будет достигнут без преднамеренного контроля». Торговый дефицит США в триллион долларов говорит об обратном.

Доведением до абсурда воображаемой невидимой руки является проецируемая с Уолл-стрит уверенность в том, что метастазирующая финансиализация экономики должна быть благом для нации, потому что именно так люди предпочитают получать прибыль. Например, профессора Чикагского университета Тодд Хендерсон и Стивен Каплан утверждают в Wall Street Journal, что частные инвестиции в акционерный капитал создают «огромную социальную ценность», на основе лишь того факта, что они достигают валовой прибыли, превышающей средние рыночные показатели. Однако ни одна реальная теория или доказательство в экономике не поддерживает идею о том, что стратегии, обеспечивающие наибольшую доходность фондам, приобретающим активы за счет заемных средств, каким-либо образом коррелируют с формами инвестиций, которые, по словам Смита, лучше всего «способствуют общественным интересам».

Рыночный фундаментализм

В отличие от рыночного фундаментализма, взращенного непониманием невидимой руки, реальная идея Смита служит весьма полезным руководством для современных директивных органов. Как мы можем сформировать предпочтение «оказывать поддержку отечественному производству, а не иностранному» и позаботиться о том, чтобы «осуществление этого производства таким образом, чтобы его продукт обладал максимальной стоимостью», было путем к наибольшей прибыли? Эти условия, наряду со «свободой», являются предпосылками для надлежащего функционирования капиталистической системы.

Обнадеживает тот факт, что рост популярности невидимой руки в Google Ngram резко останавливается в 2014–2015 годах, а затем не менее круто начинает падать. Именно в эти годы Дэвид Отор и его коллеги опубликовали свое исследование «Китайский шок», а Энн Кейс и Ангус Дитон обратили внимание на катастрофический рост «смертей от отчаяния». Годом позже жители Соединенного Королевства проголосовали за выход из Европейского союза, а в США избрали президентом Дональда Трампа. Словно ведомые невидимой рукой, наши политические системы реагируют на ошибки и создают возможность исправить положение.

Орен Касс — основатель и главный экономист аналитического центра American Compass.

Мнения, выраженные в статьях и других материалах, принадлежат авторам и не обязательно отражают политику МВФ.