Экономической науке необходимо быть скромнее, лучше понимать историю и проявлять более широкое многообразие

Потребность в радикальных изменениях в экономической дисциплине никогда не носила столь насущный характер. Человечество сталкивается с экзистенциальными кризисами, когда вопросы состояния планеты и окружающей среды становятся серьезными поводами для беспокойства. Мировая экономика еще до пандемии проявляла слабость и хрупкость, а последовавшее за ней восстановление выявило глубокое и усугубляющееся неравенство не только в доходах и имущественном положении, но и возможностях удовлетворения основных человеческих потребностей. Возникшие в результате социально-политическая напряженность и геополитические конфликты формируют общества, которые вскоре могут стать несостоятельными до такой степени, что в них станет невозможно жить. Все это требует экономических стратегий, способствующих преобразованиям. Тем не менее основное направление этой дисциплины продолжает функционировать обычным порядком, как будто незначительные изменения могут оказать сколько-нибудь значимое влияние.

Существует давняя проблема. Многое из того, что преподносится как общепринятое экономическое понимание функционирования экономики и последствий принимаемых мер, в лучшем случае некорректно, а в худшем просто неверно. На протяжении уже нескольких десятилетий значительное и мощное лобби в этой дисциплине распространяет лишь наполовину истинную и даже ложную информацию по многим важным вопросам, например, о том, как функционируют финансовые рынки и могут ли они быть «эффективными» без регулирования, о последствиях налогово-бюджетной политики для макроэкономики и распределения, о влиянии дерегулирования рынка труда и заработной платы на уровень занятости и безработицы, о том, как модели международной торговли и инвестиций влияют на средства к существованию и возможность диверсификации экономики, как частные инвестиции реагируют на политические стимулы, такие как налоговые льготы и субсидии, а также на дефицит бюджета, как транснациональные инвестиции и глобальные цепочки поставок влияют на производителей и потребителей, об экологическом ущербе, наносимом моделями производства и потребления, о том, действительно ли для стимулирования изобретений и инноваций необходимо ужесточение прав интеллектуальной собственности, и так далее.

Почему это происходит? Первородным грехом может быть исключение из дискурса концепции власти, что фактически усиливает существующие структуры власти и дисбалансы. Базовые условия отметаются или скрываются, как, например, большая концентрация власти в руках капитала по сравнению с рабочими, нерациональное использование природных ресурсов, разное отношение к работникам через социальную сегментацию рынка труда, злоупотребление рыночной властью в личных целях и погоня за рентой, использование политической власти для продвижения частных экономических интересов внутри стран и на международном уровне, а также распределительное воздействие налогово-бюджетной и денежно-кредитной политики. Глубокая и сохраняющаяся озабоченность по поводу использования ВВП как показателя прогресса игнорируется; несмотря на множество концептуальных и методологических недостатков, он остается базовым индикатором просто по факту его существования.

Неудобная правда

Существует связанная с этим тенденция преуменьшать важное значение допущений при выведении аналитических результатов и представлении этих результатов при обсуждениях вопросов экономической политики. Большинство теоретиков магистрального направления экономической науки будут утверждать, что они далеко ушли от ранних неоклассических предположений, таких как совершенная конкуренция, постоянный эффект масштаба и полная занятость, которые не имеют никакого отношения к реальному функционированию экономики где бы то ни было. Однако эти предположения по-прежнему сохраняются в моделях, которые в явном или неявном виде лежат в основе многих предписаний в части экономической политики (в том числе в отношении торговой и промышленной политики или стратегий «сокращения бедности»), особенно для развивающихся стран.

Властные структуры внутри профессии различными способами укрепляют магистральное направление, в том числе через тиранию так называемых ведущих журналов, а также работу в научной и профессиональной среде. Такое давление и стимулы отвлекают многие из самых светлых умов от подлинного изучения экономики (чтобы попытаться понять ее функционирование и последствия для людей) в сторону того, что можно назвать только «тривиальными занятиями». Слишком много ведущих научных журналов публикуют запутанные статьи, добавленная ценность которых заключается в ослаблении одного небольшого допущения в модели или использовании немного другого эконометрического теста. Элементы, которые труднее смоделировать или которые порождают неудобную правду, просто исключаются, даже если они способствовали бы более эффективному пониманию экономической реальности. Фундаментальные ограничения или результаты представляются как «внешние эффекты», а не как условия, которые необходимо устранить. Экономисты, которые общаются в основном друг с другом, а затем просто доносят свои выводы до директивных органов, редко вынуждены подвергать сомнению такой подход.

В результате экономические факторы, которые неизбежно являются сложными — запутанными ввиду влияния множества различных переменных — и отражают влияние истории, общества и политики, не изучаются в свете этой сложности. Вместо этого они втиснуты в решаемые с математической точки зрения модели, даже если это устраняет всякое сходство с экономической реальностью. Справедливости ради следует отметить, что некоторые весьма успешные экономисты магистрального направления выступают против этой тенденции, но пока это не оказало большого влияния на блюстителей профессии.

Иерархия и дискриминация

Навязывание строгой иерархии власти внутри дисциплины подавляет появление и распространение альтернативных теорий, объяснений и анализа. В сочетании с другими формами дискриминации (по половому признаку, расовой/этнической принадлежности, месту жительства) они исключают или маргинализируют альтернативные точки зрения. Влияние места жительства огромно: в магистральной дисциплине полностью доминирует североатлантический регион, в частности США и Европа, с точки зрения престижа, влияния и способности определять содержание и направление дисциплины. Огромный объем знаний, идей и вклад в экономический анализ, которые вносят экономисты, живущие в странах глобального большинства, в значительной степени игнорируются ввиду не выражаемого в явной форме допущения, что «истинное» знание зарождается на севере и распространяется оттуда.

Высокомерие по отношению к другим дисциплинам является основным недостатком, который выражается, например, в отсутствии прочного понимания истории, которое должно пронизывать весь современный социальный и экономический анализ. В последнее время среди экономистов стало модным погружаться в психологию ввиду развития поведенческой экономики и «подталкивания» к определенному поведению. Однако и это часто представляется вне истории, без учета различий в социальном и политическом контексте. Например, рандомизированные тесты с весьма ограниченной перспективой, ставшие столь популярными в экономике развития, связаны с переходом от изучения эволюционных процессов и макроэкономических тенденций к сосредоточению внимания на микроэкономических склонностях, которые эффективно стирают фон и контекст, формирующие экономическое поведение и ответные реакции. Основополагающая и глубоко проблематичная основа методологического индивидуализма сохраняется, главным образом потому, что лишь немногие современные экономисты пытаются философски оценить свой собственный подход и работу.

Эти недостатки сильно обеднили экономическую науку и, что неудивительно, снизили доверие к ней и ее легитимность среди широкой общественности. Магистральному направлению дисциплины крайне необходимо быть скромнее, лучше понимать историю и признать неравенство возможностей, а также активно поощрять разнообразие взглядов. Очевидно, что многое должно измениться, если экономическая наука действительно хочет стать достаточно актуальной и полезной, чтобы противостоять основным трудностям нашего времени.

ДЖАЯТИ ГХОШ — профессор экономики в Массачусетском университете в Амхерсте.

Мнения, выраженные в статьях и других материалах, принадлежат авторам и не обязательно отражают политику МВФ.