Скачать в формате PDF

Протекционизм может сделать мир менее устойчивым, более неравным и более подверженным конфликтам

Четыре года назад один из нас написал статью о будущем торговли для июньского номера этого журнала за 2019 год, посвященного 75-летию Бреттон-Вудской системы. Идея статьи заключалась в том, что убедительные свидетельства отхода от глобализации отсутствуют, но международная торговля и лежащая в ее основе многосторонняя система под угрозой, и их будущее будет зависеть от решений в области политики. С тех пор директивные органы в некоторых крупнейших в экономическом отношении странах мира приняли решение о прекращении дальнейшей международной интеграции и, в некоторых случаях, о проведении протекционистской или националистической политики.

Сегодня по-прежнему нет убедительных свидетельств деглобализации международной торговли. Если измерять в долларах США, рост мировой торговли замедлился после мирового финансового кризиса в 2008–2009 годах, и его темпы резко снизились в начале пандемии в 2020 году. Но с тех пор объем торговли восстановился до самого высокого в истории показателя. В процентном отношении к ВВП мировая торговля незначительно сократилась, в основном за счет Китая, который в течение многих лет придерживается стратегии «двойной циркуляции», отдавая приоритет внутреннему потреблению, но при этом оставаясь открытым для международной торговли и инвестиций, и Индии (см. рисунок). Это означает конец необычайного роста экспорта, который наблюдался в обеих этих странах в предыдущие десятилетия, а также сокращение импорта промежуточных товаров по сравнению с прошлым. Тем не менее в процентном отношении к ВВП импорт промежуточных продуктов в остальном мире продолжает расти. То же самое можно сказать и об экспорте.

Тарифы, введенные в США и Китае в 2018 году, не привели к сокращению торговли. Как и ожидалось, они ограничили торговлю между США и Китаем. Но торговля товарами, наиболее затронутыми тарифами, росла в остальных странах мира. Другими словами, объем торговли не сократился, а просто перераспределился. Война тарифов не помешала другим странам, например, членам Африканского союза, Ассоциации государств Юго-Восточной Азии и Комплексного и прогрессивного соглашения о Транстихоокеанском партнерстве, заключать региональные или плюрилатеральные торговые соглашения.

Пандемия COVID-19 привела к тому, что многие страны временно ограничили экспорт лекарств, а некоторые приостановили поставки пшеницы и других видов продовольствия на фоне резкого роста цен после вторжения России в Украину. Но правительства многих стран по-прежнему активно занимаются экономической интеграцией, например, посредством договоренностей, облегчающих профессионалам процесс устройства на работу в зарубежных странах или способствующих поставкам потребительских товаров путем создания общих стандартов безопасности.

Разумеется, торговля может не сразу отреагировать на изменения в политической среде. Да и сама политика может отставать от изменений в настроении общественности. В новостях и научных работах все чаще встречаются такие термины, как «национальная безопасность» и «возвращение производства». Пожалуй, наиболее показательными являются опросы экономистов, проведенные недавно Школой бизнеса имени Бута Чикагского университета. В марте 2018 года 100 процентов опрошенных были против первоначальных тарифов США. Однако в январе 2022 года респонденты были скептически настроены в отношении глобальных цепочек поставок: только 2 из 44 экономистов не согласились с утверждением, что зависимость от иностранных ресурсов сделала американскую промышленность уязвимой к сбоям.

Произошли явные изменения в политике и отношении общества к мировой торговле. Почему это произошло? Какую роль сыграли различные факторы? И что ждет нас в будущем?

Гиперглобализация

Эпоха «гиперглобализации», начавшаяся в 1990-е годы, была связана с крупными экономическими достижениями. Крайняя нищета в определении Всемирного банка резко сократилась и, как ожидается, будет ликвидирована во всех странах за исключением небольшого числа стран с нестабильными институтами, отчасти благодаря резкому росту в государствах Восточной Азии. Уровень жизни, измеряемый доходом на душу населения, вырос во всем мире.

Потребители в странах, открытых для торговли, получили доступ к необычайному разнообразию товаров, поставляемых со всей планеты по доступным ценам. Смартфоны, компьютеры и другая электроника позволили людям повысить производительность и предложили им такой спектр развлечений, о котором предыдущие поколения не могли даже мечтать. Снижение цен на авиаперелеты дало людям возможность посещать другие страны и знакомиться с новыми культурами и идеями, что когда-то было доступно лишь сверхбогатым.

Хотя этому повышению уровня жизни способствовали многие факторы, существенную роль сыграли открытость и другие меры политики, ориентированные на рынок. Торговля со странами, где в то время была низкая заработная плата, повлияла на цены на товары и заработную плату в странах с развитой экономикой, принеся пользу потребителям в этих странах и работникам в странах-экспортерах. Инфляция оставалась на удивление низкой, несмотря на количественное смягчение и повышение долга в США.

Наконец, страны Запада переживали редкий по историческим меркам длительный период мира, способствовавший процветанию. Достигнутая к концу ХХ века тесная глобальная взаимосвязанность, была, возможно, одним из основных факторов, поскольку она служила стимулом для всех стран поддерживать хорошие отношения. Война в эту эпоху гиперглобализации означала нарушение глобальных цепочек поставок с потенциально тяжелыми последствиями для мировой экономики, как мы сейчас понимаем.

Однако на более глубоком уровне нарастала напряженность, которая вылилась в противодействие глобализации. Мы выделяем три этапа этого движения против глобализации. Первый этап начался примерно в 2015 году, когда беспокойство по поводу глобализации и конкуренции со стороны стран с низкой заработной платой привело к «брекситу», введению тарифов в США, принятию ответных мер Китаем и возрождению экстремистских взглядов в Европе.

Глобальное противодействие

Хотя в конце 2010-х годов обычный человек в мире жил лучше, многие работники в странах с развитой экономикой чувствовали себя обделенными, потому что находились в худшем положении, чем их родители. Существуют обширные экономические исследования, в которых описываются эти распределительные эффекты, имевшие отчетливый географический компонент: страны, более подверженные конкуренции в виде импорта из стран с низкой заработной платой за счет сформировавшихся территориальных моделей индустриализации, оказались в худшей ситуации, чем страны, огражденные от импорта.

Это, в свою очередь, имело важные политические последствия в США и Соединенном Королевстве. В то же время были те, кто оказался в крупном выигрыше от глобализации: многонациональные компании-«суперзвезды», которые извлекли из гиперспециализации глобальных цепочек создания стоимости выгоду в виде более низких затрат и более высоких прибылей, а также класс высокооплачиваемых людей, которые пользовались преимуществами, связанными с расширением рынков и новыми экономическими возможностями. Мало того, что кто-то был обделен; другие вырвались далеко вперед.

Экономисты, придерживающиеся традиционных взглядов, не сразу признали наличие этих эффектов. Но во многих отношениях они не были чем-то новым: они являлись отражением обычного противоречия между общим благосостоянием и конфликтом распределения, порожденным торговлей. Однако скорость и интенсивность этих изменений придали этому противоречию новое измерение. Точно так же в рекомендациях экономистов не было ничего принципиально нового: большинство из них отвергали протекционизм как вариант решения проблемы и одобряли ту или иную форму перераспределения благ от выигравших в пользу проигравших.

В то же время правительства западных стран все больше беспокоились о том, что конкуренция с Китаем была «несправедливой», поскольку он использовал субсидии и налагал ограничения на компании, стремящиеся получить доступ к его рынку. Результатом стали требования более конфронтационной политики в отношении Китая, особенно потому, что он уже не был бедной развивающейся страной.

Конечно, негативная реакция на глобализацию торговли присутствовала и раньше, в частности, протесты в Сиэтле в 1999 году. Но эти события не влияли на политику. Было мало оснований полагать, что негативная реакция на глобализацию в период с 2015 по 2018 год будет иметь необратимые последствия для будущего глобализации. В конце концов, мир был слишком взаимосвязан, чтобы вернуться к старому режиму.

Проблемы, вызванные пандемией

Второй этап движения против глобализации начался с призывов к обеспечению устойчивости в начале пандемии в 2020 году. Но что такое устойчивость? Четкого ориентира нет. Определение и измерение устойчивости зависит от характера шока. Например, COVID был одновременно шоком предложения — в основных международных поставщиках в разные моменты действовали режимы самоизоляции, что замедляло поставки, — и шоком спроса, поскольку спрос на медицинские товары и такие товары длительного пользования, как автомобили и вторые дома, быстро рос.

Во время COVID краткосрочные задержки поставок и дефицит из-за сбоев в международной торговле часто описывались как кризис. Но по большей части это было преувеличением, и на самом деле рынки оказались чрезвычайно устойчивыми (Goldberg and Reed, 2023a). США, например, импортируют медицинские товары и расходные материалы из различных стран. Единственным исключением являются защитные маски. Но в 2020 году партии защитных масок из Китая прибыли в течение нескольких месяцев, и их дефицит был полностью устранен.

Такие примеры свидетельствуют о повышении устойчивости международной торговли. Аналогичным образом США фактически сохранили торговые отношения; импортеры торговали с иностранными партнерами более регулярно и искали новых поставщиков, даже при том, что общий объем торговли упал. В других работах  на основе количественных моделей показано, что международная торговля делает экономику стран более диверсифицированной и, следовательно, более устойчивой (Caselli et al., 2020; Bonadio et al., 2021). Интуиция подсказывает, что шоки предложения коррелируют между странами в меньшей степени, чем внутри них, и что доступ к нескольким поставщикам позволяет лучше отреагировать на шоки в конкретных странах.

В целом аргументы против торговли, делающие упор на непрочность цепочек поставок, не согласуются с фактами. Эти аргументы использовались для разжигания протекционистских настроений, возникших на первом этапе, но в конечном счете первоначальные последствия были кратковременными. Торговля быстро росла в 2021 году, когда мир преодолел основные трудности в борьбе с пандемией.

Геополитическое давление

Третий этап начался с вторжения России в Украину в феврале 2022 года. Для общественности это высветило новые риски, связанные с международной специализацией. По мере того, как Россия сокращала поставки газа в Европу, а цены на энергоносители резко росли, стали очевидны подводные камни зависимости от одной страны в импорте критически важного ресурса. По сути опасения не были связаны с Россией. Но путем экстраполяции страны начали задаваться вопросом, что произойдет, если им придется в одночасье разорвать отношения с Китаем. Директивные органы пришли к выводу (если они не сделали этого раньше), что будет лучше немедленно прекратить отношения на своих условиях.

Примерно в то же время широко распространился новый образ мышления, а именно что международное благосостояние — это игра с нулевой суммой. США ввели запрет на экспорт в Китай передовых логических микросхем и микросхем памяти, а также оборудования для их производства. Полупроводниковые технологии, безусловно, имеют военное применение, и запреты на экспорт могут сдержать развитие вооруженных сил Китая. Но эти технологии гораздо шире применяются в гражданском секторе, и поэтому эти запреты также замедляют развитие гражданских технологий. Мир перешел от такого состояния, когда поощрялись торговля, конкуренция и инновации во всех странах, к ситуации, в которой наиболее развитая экономика стремилась не только конкурировать, но и препятствовать другим.

На данный момент любые прогнозы носят весьма спекулятивный характер, поскольку, как и прежде, результаты будут в значительной степени зависеть от выбора политики. Один из возможных вариантов заключается в том, что движение против глобализации на этом остановится: меры, направленные на лишение доступа к технологиям, ограничатся продукцией, обоснованно имеющей двойное назначение, а торговля другими видами продукции будет процветать и далее. Но есть и другой вариант — мир в конце концов разделится на соперничающие группы стран, и развернется новая холодная война, на этот раз между США и Китаем (и их соответствующими союзниками). Последний сценарий может иметь серьезные последствия.

Новая холодная война

Во многих моделях долгосрочного роста особо подчеркивается роль численности населения в исследованиях и разработках. Ожидается, что крупнейшие по размеру экономики и численности населения страны мира сформулируют новые идеи и разовьют абсолютные преимущества, о чем будут свидетельствовать их лидирующие позиции на рынке разнообразной продукции. Если сотрудничество в научной сфере между Китаем и США прекратится, в мире может быть меньше способов борьбы с новыми пандемическими и эндемическими заболеваниями.

В более общем плане разрыв отношений с «недружественными» партнерами означает устранение потенциальных поставщиков с низкими издержками. Например, если говорить о декарбонизации, стоимость солнечных панелей на Западе значительно выше, чем в Китае, и отраслевые оценки показывают, что тарифы привели к замедлению их установки. Решение проблемы изменения климата не терпит отлагательств. Каждый потерянный год приводит к большему ущербу и значительно более высоким затратам на смягчение последствий.

Является ли это ценой большей устойчивости? Ограничение мировой торговли вряд ли приведет к устойчивости. Как мы утверждали ранее, устойчивость невозможно оценить без привязки к конкретным шокам. Торговля исключительно с «дружественными» странами может означать большую устойчивость перед геополитическими рисками (по крайней мере, в ближайшей перспективе), но концепция дружбы сама по себе постоянно меняется. Однако это может привести к снижению устойчивости к другим видам шоков, таким как недавний шок для системы здравоохранения.

Внутри стран может возрасти неравенство. Ужесточение торговых барьеров приводит к росту цен, что означает снижение реальной заработной платы. Возможно, глобализация и способствовала усилению территориального неравенства, но протекционизм не панацея: он, скорее всего, лишь усугубит проблему. Существует риск усиления глобального неравенства между странами. Геоэкономическая фрагментация может привести к расширению торговли между странами с высоким доходом, которые являются «друзьями». Уделение все большего внимания стандартам в области экологии и рабочей силы в торговых соглашениях приведет к повышению барьеров для выхода на рынок для очень бедных стран, которым трудно соответствовать этим требованиям. Без доступа к прибыльным зарубежным рынкам явные возможности для сокращения бедности и развития в таких странах отсутствуют (Goldberg and Reed, 2022).

Но наибольшему риску может быть подвергyт мир. Холодные войны часто приводили к войнам настоящим. В период между войнами в 1930-х годах произошел резкий переход от многосторонней торговли к торговле внутри империй или неформальных сфер влияния. Историки утверждают, что этот переход усилил напряженность между странами в преддверии Второй мировой войны. Мы можем лишь надеяться, что предстоящие годы не станут повторением той предвоенной эпохи.

 

Эта тема более подробно рассматривается в нашей работе, опубликованной в мартовском 2023 года выпуске издания «Brookings Papers on Economic Activity» («Is the Global Economy Deglobalizing? And if So, Why? And What Is Next?»).

 

Мнения, выраженные в статьях и других материалах, принадлежат авторам и необязательно отражают политику МВФ.