Глобальный подход к изменению климата требует привлечения финансов частного сектора

Беднейшие страны мира, особенно африканские, вынуждены оплачивать климатический кризис, на который у них нет денег.

Увеличение государственного долга не выход: потребности в климатических инвестициях превосходят потенциал кредитования многосторонних финансовых организаций, а многие африканские страны уже испытывают нехватку финансирования. Необходимы новаторские решения, в первую очередь ― увеличение частных инвестиций в климатические меры, принимаемые в бедных странах. Причем эти инициативы не могут просто реализовываться на уровне отдельных государств ― их нужно планировать так, чтобы добиться общемировых целей по достижению нулевого чистого уровня выбросов парниковых газов.

Ситуация в Африке особенно важна потому, что в ближайшие десятилетия этот континент внесет наибольший вклад в рост мирового населения. А значит, увеличится потребность в финансировании проектов по снижению выбросов, ведущих к потеплению. В то же время в Африке вырастет доля сельскохозяйственных угодий, уязвимых для вызванного климатическими факторами падения производительности. Миллионы семей в Мали, Нигере и Сенегале на собственном опыте знакомы с ужасами опустынивания, которое без надлежащих мер только усугубится. При этом крупные прибрежные города континента ― включая Лагос, африканский мегаполис номер один по числу жителей, ― не имеют серьезной защиты от повышения уровня моря.

Относительно размера экономики африканским странам предстоит затратить на смягчение последствий изменения климата непропорционально много. Например, согласно страновым докладам Всемирного банка о климате и развитии за 2023 год, если Китай до 2030 года должен повысить свои ежегодные расходы на борьбу с климатическими изменениями на 2 процента ВВП, то Камерун ― на 9 процентов ВВП. Пять стран Западного Сахеля (Буркина-Фасо, Чад, Мали, Мавритания и Нигер), которые относятся к числу беднейших в мире, должны в среднем увеличить свои расходы примерно на 8 процентов ВВП.

Необходимость в климатическом финансировании накладывается в Африке на уже существующую потребность в финансировании развития, а также в ресурсах для преодоления последствий пандемии коронавируса. Из-за нехватки или ненадлежащего уровня государственных услуг в сферах здравоохранения, транспорта и образования во многих африканских странах тормозится экономический рост; при этом некоторые страны пытаются покрыть дефицит финансирования развития за счет заимствований.

Финансировать климатические проекты с помощью дополнительных заимствований ― неудачный вариант как минимум по трем причинам.

Во-первых, у бедных стран возможности по привлечению средств ограниченны. Им приходится либо выходить на международные долговые рынки и платить по завышенной ставке (Olabisi and Stein, 2015), либо соглашаться на обременительные условия, выдвигаемые многосторонними финансовыми организациями и финансовыми организациями в сфере развития. По мере увеличения долга отношение стоимости его обслуживания к доходам начинает вызывать беспокойство у многих правительств. Если брать крупнейшие экономики континента, то в 2021 году госдолг ЮАР составлял почти 70 процентов ВВП, а Нигерии ― примерно 40 процентов. Ощущаемая потребность увеличить расходы при неспособности правительств это сделать указывает на кризис, ответственность за который лежит не только на самих странах.

Во-вторых, потребности в инвестициях превышают возможности мировых многосторонних финансовых организаций и финансовых организаций в сфере развития. Мировые потребности в инвестициях в течение ближайшего десятилетия для смягчения последствий изменения климата превышают 1,3 триллиона долларов в год. Эти деньги не решат все климатические проблемы, а лишь позволят избежать наиболее серьезных последствий. Согласно Африканскому банку развития, к 2030 году Африке необходимо потратить 3 триллиона долларов. Для сравнения: совокупный ВВП всех стран Африки к югу от Сахары в 2022 году составил 2 триллиона долларов. Даже если добавить весь потенциал кредитования МВФ размером 1 триллион долларов к кредитному портфелю Всемирного банка размером 400 миллиардов долларов, все равно станет ясно, что мировые финансовые организации не обладают необходимым потенциалом, чтобы бороться с последствиями изменения климата в необходимом масштабе и с необходимой скоростью. Если присовокупить потенциал кредитования региональных банков развития, можно приблизиться к необходимой цифре. Но тогда банкам в течение ближайших десятилетий придется заниматься почти только финансированием перехода к «зеленой» экономике и экстренных мер климатической адаптации.

В-третьих, государственный долг может быть не самым эффективным механизмом финансирования для наиболее перспективных климатических проектов. Долговые обязательства не всегда подходящий инструмент, когда речь идет о масштабном применении относительно новых технологий, причем зачастую в условиях, где они раньше не испытывались. Некоторые ключевые решения, необходимые для адаптации к климатическим изменениям, ― например, внедрение орошения с использованием солнечной или ветровой энергии или модернизация жилья и промышленных объектов ― не вписываются в рамки типичных проектов, финансируемых за счет государственного долга. Климатическое финансирование необходимо главным образом для предотвращения серьезных потерь людских и экономических ресурсов. Дополнительная цель ― укрепить адаптационный потенциал местной экономики. Ни укрепление такого потенциала, ни предотвращение потери активов в принципе не выглядят как привлекательное для банковского финансирования предприятие, способное генерировать стабильные денежные потоки.

Благоприятные для климата финансы

Одно из возможных альтернативных решений ― дополнить долговые обязательства другими инструментами финансирования, пригодными для борьбы с изменением климата.

Африка ― тот регион, где из климатического кризиса можно извлечь новые возможности. Потребность в энергии здесь сочетается с колоссальным потенциалом возобновляемой энергетики. Потенциал солнечной энергетики континента намного превосходит местные запасы ископаемого топлива. Если странам с высоким доходом нужны рынки сбыта, то в Африке, согласно прогнозам, к 2050 году будет 2 миллиарда потребителей продуктов питания, энергии и воды. Если требуются рабочие руки и новые идеи, то обратите внимание на молодое местное население, которому нужна работа. Мир может одним махом преодолеть грозящие Африке множественные кризисы финансирования климатических мер и развития, если решится создать условия для ускоренного перехода к устойчивой энергетике и ответственному потреблению природных ресурсов, пока в регионе живет еще 1,2 миллиарда человек.

Эта задача требует новаторских подходов к финансированию. Выделять средства на борьбу с изменением климата просто необходимо, если учесть серьезные потери людских и экономических ресурсов, к которым ведут неограниченные выбросы парниковых газов. У многих африканских стран нет пространства для маневра в налогово-бюджетной политике, чтобы провести структурную перестройку.

Привлечь частные рынки

У частного сектора достаточно ресурсов, чтобы обеспечить 1,3 триллиона долларов в год, необходимых для адаптации к изменению климата. Если взглянуть на общие цифры, то в налоговом году, окончившемся в марте 2023 года, 500 ведущих мировых корпораций получили прибыль в размере более 2,9 триллиона долларов при доходах около 41 триллиона. Только в США в третьем квартале 2023 года объем валовых внутренних частных инвестиций составил 5 триллионов долларов. Если бы корпорации, осуществляющие эти инвестиции, сообща сосредоточились на климатической повестке, один только частный сектор США мог бы в теории оплатить мировой переход на возобновляемую энергетику в пятнадцатикратном размере.

Если большинство компаний увидело бы в переходе на возобновляемую энергетику ключевое направление для развития бизнеса и получило бы необходимые стимулы для беспрепятственного инвестирования по всему миру, это придало бы климатическим проектам столь необходимое ускорение. Такой подход дополнил бы другие меры, нацеленные на создание мировой системы установления тарифов на выбросы углерода, если подобные механизмы будут включать в себя твердые обязательства по распределению доходов в интересах стран с развивающейся экономикой.

Насущный вопрос состоит в следующем: как правительствам и международным организациям побудить корпорации защитить общее достояние человечества путем инвестиций в страны с низким доходом, больше остальных нуждающиеся в климатическом финансировании?

В принципе правительства могут заставить корпорации инвестировать в переход к «зеленой» экономике при помощи любого сочетания таких инструментов, как регулирование, налогообложение, привязанное к прямым государственным инвестициям, или торговля квотами на выбросы углерода. Китайские требования в области электромобилей и калифорнийские нормативы по нулевым выбросам автотранспорта ― примеры регуляторного подхода ― заставили корпорации влить колоссальные средства в новые производственные системы. Регуляторные шаги, судя по всему, дают эффект, но таких мер нужно больше. Мировая система тарифов на выбросы углерода ― пример налогового решения; тогда как глобальный механизм торговли квотами на выбросы углерода может быть организован, например, таким образом, чтобы ограничивать экономическое производство, основанное на ископаемом топливе, вводя при этом систему торговли баллами, начисляемыми за производство с использованием возобновляемой энергии. Выбор оптимального подхода будет зависеть от необходимого типа инвестиций, а эффективность подхода будет зависеть от политической экономии в конкретных обстоятельствах. Однако, независимо от того, какой конкретно подход изберет та или иная страна, для повышения эффективности климатических инициатив в условиях ограниченности государственных ресурсов есть смысл привлечь финансирование из частного сектора.

Государственное стимулирование частных инвестиций выглядит особенно привлекательным для решения некоторых неотложных задач в странах с низким доходом, особенно в африканских, где не хватает пространства для маневра в налогово-бюджетной политике. Однако существующие в разных странах программы государственного стимулирования, как правило, направлены на стимулирование расходов на цели, связанные с изменением климата в конкретных странах. Несогласованность мер политики в этой области требует оптимизации на мировом уровне.

Можно говорить о провале политики, если правительства североевропейских государств, таких как Германия или Великобритания, тратят миллиарды на установку у себя солнечных панелей, которые могли бы вырабатывать на 40 процентов больше энергии в таких тропических странах, как Кот-д’Ивуар или Гана. Многомиллиардные вложения в дополнительную ветровую генерацию в Калифорнии, которые дают меньше энергии на доллар, чем сопоставимые инвестиции в Кении, ошибочны по той же причине. Если существующий в экваториальной зоне гигантский потенциал возобновляемой энергии посредством торговли удастся подключить к глобальным цепочкам добавленной стоимости ― что даст как положительные климатические результаты, так и прибыль, которая вернется тем же немецким, британским или калифорнийским инвесторам, — это могло бы стать политическим триумфом столетия.

Все в выигрыше

Ускорение перехода к возобновляемой энергетике в Африке ― в интересах всего мира. При правильном подходе в выигрыше останутся все. Местная экономика выиграет, потому что инвестиции способствуют местному развитию, а мировая экономика выиграет благодаря появлению источников стабильной прибыли и предотвращению связанных с климатом потерь. Однако текущая политика не дает реализоваться этому благоприятному сценарию, потому что глобальные договоренности по климату не подкреплены жесткими мерами, обеспечивающими их выполнение, а выгоды частных игроков от инвестиций в климатические проекты ограничены государственными границами.

Нынешняя картина инвестиций в энергетику Африки свидетельствует как о возможности улучшить положение, так и о провале системы без скоординированных стимулов (Olabisi, Richardson, and Adelaja, 2022). В период между 2012 и 2021 годами государственное и частное финансирование, пришедшее в африканскую энергетику со стороны Группы двадцати и многосторонних банков развития, в среднем составляло около 35 миллиардов долларов в год. На частный сектор приходилось немногим более 40 процентов этих средств. Основной объем инвестиций ― 83,5 миллиарда ― приходился на проекты, связанные с природным и сжиженным природным газом (Moses, 2023). Затраты на другие виды энергии, включая такие возобновляемые источники, как солнце, ветер и вода, были гораздо скромнее. Корпорации готовы вкладывать деньги в удовлетворение энергетических потребностей Африки, то есть бремя инвестиций ложится не только на государство, но они сосредоточены на получении выгоды в краткосрочной перспективе, например от проектов в сфере ископаемого топлива. Только представьте себе, какую роль мог бы сыграть всемирный климатический фонд, который за счет выплаты предельных стимулов повысил бы прибыльность частных инвестиций в солнечную и ветровую генерацию в Африке до значений, превышающих прибыльность газовых проектов.

В определенный момент директивным органам и частному сектору придется признать: лучше, когда частный бизнес не только прибылен, но и экологически устойчив. А в идеале следует вести дела так, чтобы еще и восстанавливать планету, улучшая качество жизни будущих поколений. Частный сектор и связанные с ним рынки акционерного капитала способны ― при должной руководящей роли политики ― направить ресурсы на финансирование перехода к «зеленой» экономике быстрее, чем правительства могли бы привлечь заемные средства, если спасать общее достояние человечества исключительно государственными усилиями.

Сегодня в сфере возобновляемой энергетики появились частные корпорации мирового масштаба, которых еще лет тридцать назад практически не существовало. При надлежащих сигналах со стороны государственной политики у все большего числа компаний в сфере возобновляемой энергетики с капитализацией в миллиарды долларов появляются перспективы дальнейшего роста. Скорость, без которой действенные климатические меры, особенно во многих африканских странах, невозможны, требует не только мудрого глобального управления, но и инициатив частного сектора. Давайте представим себе будущее, в котором большинство корпораций стремится к глобальной экологической устойчивости, потому что от нее зависит и их экономическая устойчивость.

МАЙКЛ ОЛАБИСИ ― старший преподаватель Университета штата Мичиган.

Мнения, выраженные в статьях и других материалах, принадлежат авторам и не обязательно отражают политику МВФ.