ИИ меняет динамику на поле боя, и директивные органы не всегда поспевают за этим процессом

Война России в Украине стала испытательным полигоном для новых технологий, демонстрируя, в первую очередь, насколько эффективным может быть использование искусственного интеллекта (ИИ). Но она также выявила недостатки в том, как правительства и оборонная промышленность принимают на вооружение, применяют и контролируют технологии ИИ.

В ходе войны в Украине ИИ используется для решения разных задач: от общего стратегического планирования путем выработки ответных мер на местном уровне по результатам свежих или получаемых в режиме реального времени разведданных до более рутинных задач, таких как прогнозирование логистических затруднений. Еще один вариант применения связан с информационной войной. Здесь речь идет об использовании ИИ для «формирования методов интерпретации происходящего», как говорит сотрудник стокгольмского Шведского оборонного университета Мэтью Форд, соавтор книги о резко возросшей роли цифровых технологий на поле боя «Радикальная война: данные, внимание и контроль в XXI веке» (Radical War: Data, Attention and Control in the 21st Century).

Война показала, что ИИ помогает военным отслеживать перемещения противника и наносить удары в удаленном и автономном режиме, однако в то же время он ускоряет изменения динамики на поле боя. Вооруженные силы быстро меняют тактику, приемы и процедуры в целях эффективного использования новых технологий или уменьшения их воздействия.

Умелый противник может воспользоваться неспособностью к быстрой адаптации. Когда российские солдаты и пилоты общались по незашифрованным каналам, украинцы разработали основанное на ИИ программное обеспечение для распознавания речи и перевода, которое использовалось для перехвата этих переговоров и извлечения ценных разведданных. Даже после принятия ответных мер каждая сторона должна быть готова оперативно дорабатывать и совершенствовать свои технологии, чтобы не отставать от противника. Например, когда Россия внедрила средства радиоэлектронной борьбы для подавления украинских военных дронов, украинские программисты создали решение на основе ИИ, помогающее беспилотникам преодолевать помехи и не терять цель.

Беспилотные летательные аппараты

Эта технологическая гонка вооружений разительно отличается от того, как многие военные аналитики видели применение ИИ. Например, принципы работы беспилотных летательных аппаратов, или БПЛА, не претерпели существенных изменений с 1990-х годов. Однако в Украине ассортимент и возможности беспилотников прошли стремительную эволюцию, во многом обусловленную тем, что их дополнили постоянно совершенствующимся ИИ. В 2022 году, в течение первых месяцев после вторжения, ключевую роль в обороне Украины сыграли военные турецкие БПЛА Bayraktar TB2, но, когда Россия усовершенствовала свои системы ПВО и радиоэлектронной борьбы, их эффективность снизилась.

Когда позднее в том же году установилась более стабильная линия фронта, Украина потребовала от своих производителей БПЛА новых разработок. В результате появилась целая серия разнообразных беспилотников с улучшенными характеристиками. Например, в сентябре Киев принял на вооружение украинские БПЛА Saker Scout, способные обнаруживать цели, в том числе замаскированные, которые человеческий глаз может не заметить.

Этот акцент на необходимости постоянной эволюции изменил подходы военных стратегов, говорит Лорен Кан, старший исследователь-аналитик Центра безопасности и новых технологий (CSET) Джорджтаунского университета. Несмотря на то, что начиная с 2021 года, если не раньше, в военных кругах ощущался энтузиазм по поводу ИИ, практические примеры его применения оставались гипотетическими или ограничивались отдельными проектами. «С началом украинских событий все изменилось», – говорит она.

Специалисты, отвечающие за планирование, поняли, что ИИ нужен не для галочки, и поставили ряд насущных вопросов о том, что необходимо, чтобы извлечь из него пользу: о данных, о понимании собственных возможностей и возможностей противника и о протоколах испытаний и оценки. Насколько творчески Украина подойдет к развитию беспилотных технологий, «никто не мог себе и представить», — говорит она.

Данные

Война в Украине не только наглядно показала важность данных — того «топлива», на котором работает ИИ, — но и подняла ряд непростых вопросов для директивных органов и органов планирования. Украина быстро осознала, что само понимание данных в условиях войны изменилось. Там быстро доработали государственное приложение для подачи налоговых деклараций так, чтобы граждане могли через него загружать в военную базу данных фотографии, видео и другую информацию о российских войсках и их местонахождении.

Кроме того, в Украине объединили в одну систему доступные за плату спутниковые снимки, предоставленную союзниками секретную информацию и данные, полученные путем взлома российских камер видеонаблюдения, а также собранные украинскими БПЛА. Но чтобы превратить всю эту информацию в разведданные, на основе которых можно осуществлять практические действия, Киеву пришлось обратиться к частным технологическим компаниям, самой заметной из которых стала американская Palantir, занимающаяся анализом больших данных. Участие Palantir расширило представление о той роли, которую могут играть частные компании в обработке конфиденциальных данных, особенно во время войны. Глава Palantir Алекс Карп официально заявил, что его компания отвечает за основной объем целеуказаний на Украине. «Они, по сути, предоставляют услугу полного цикла, – отмечает Лорен Кан из CSET, – что, на мой взгляд, бесценно».

Однако пока что, по крайней мере в публичной сфере, не был проведен полноценный анализ последствий такой ситуации. По словам Мэтью Форда, роль частных компаний будет критически важной, поскольку только они способны разрабатывать ИИ, подходящий вооруженным силам. Но он задается вопросом: «Когда такие решения появятся, что с ними будет дальше? Как их будут контролировать, видоизменять и направлять?»

Цифровое поле боя

Эта война указала еще на один аспект ИИ и данных. «Украинско-российская война — самая задокументированная в истории», — говорит Эндрю Хоскинс, соавтор Форда по «Радикальной войне», преподающий глобальную безопасность в Университете Глазго. Поддерживающая размещение фото и видео социальная сеть «Телеграм», которой пользуются три четверти украинцев и более трети россиян и в которой военные действия разворачиваются прямо у них на глазах, стала, по его словам, «цифровым полем боя этой войны».

Эта информация перенаправляется не только на серверы армии и спецслужб, но и НПО и следователям, ведущим учет данных о нарушениях прав человека для будущих судебных процессов над военными преступниками. По словам Хоскинса, и здесь ИИ позволяет увидеть и извлечь больше. Обработав эти архивы с помощью ИИ, «начинаешь обнаруживать совершенно неожиданные вещи», —говорит он.

ДЖЕРЕМИ УАГСТАФФ — консультант по вопросам технологий и СМИ и бывший журналист BBC, Reuters и Wall Street Journal.

 

Мнения, выраженные в статьях и других материалах, принадлежат авторам и не обязательно отражают политику МВФ.